Трансферты из России провоцировали «голландскую болезнь» экономики Армении: интервью Вардана Арамяна

Интервью NEWS.am с заместителем министра финансов РА Варданом Арамяном.

По данным международных финансовых институтов, Армения оказалась в числе стран, наиболее пострадавших в результате международного финансово-экономического кризиса. Можно ли заключить, что правительство в предкризисный период не смогло точно вычислить шаги, а его первейшие действия не обеспечили желаемого результата?

Обычно, по поводу прошлого делать суждения, в том числе, и критические, намного проще, чем прогнозировать будущее. Однако к этому вопросу можно подойти с точки зрения уроков, почерпнутых нами. В действительности последние развития показали, что структура нашей экономики была не столь гибкой, да и не обладала сопротивляемостью для противостояния внешним потрясениям. То, что мы сегодня имеем, — последствия и минувших лет.

До предкризисного периода экономика Армении косвенным образом была заражена вирусом «голландской болезни», которая, кстати, в классической форме была ярко выражена в экономике России – для нас основного партнера и основного источника трансфертов. «Голландская болезнь» присуща странам, экспортирующим сырье. Они не имеют проблем с повышением производительности труда – продают сырье и из внешних рынков получают большие суммы, а затем льющиеся дождем эти суммы идут и аккумулируются в неэкспортном секторе экономики – то есть в основном в сферах строительства и сферы услуг. В итоге начинают развиваться и процветать строительство и сфера услуг, потому что в этих отраслях цены начинают расти, а взамен из экономики вытесняется сфера экспорта, поскольку цены и прибыльность там растут медленней, чем в неэкспортирующих отраслях. В итоге все ресурсы (людские, финансовые) и деньги текут в неэкспортирующую сферу, которая, кстати, намного уязвимей для внешних потрясений, поскольку там рост производительности ограничен.

Армения не богата нефтью или газом, но в Армению поступало огромное количество трансфертов, и в основном, из России, что косвенно провоцировало в нашей экономике эффект «голландской болезни». Предприниматели обнаружили большую прибыльность в сферах строительства и услуг. И вместо того, чтобы подумать о создании экспортной продукции, стали стремиться в строительство и сферу услуг, сделав эти отрасли движущей силой нашего экономического роста.

Какая политика могла быть верной? Опыт стран и теория констатируют, что, при наличии симптомов «голландской болезни», следует усилить администрирование и осуществить эффективное налогообложение высокопроизводительного неэкспортирующего сектора, а сэкономив большую часть поступающих в бюджет налоговых средств, остальное направлять на развитие инфраструктур экономики. Это косвенно содействовало бы экспортирующему сектору и повысило бы общую эффективность экономики. То есть, вести сильную антицикличную политику.

Можно сказать, что в минувшие годы в администрировании налоговой политики были недостатки, и ныне одной из главных задач правительства должно стать проведение агрессивных реформ в этой области, о чем премьер говорил не единожды. В особенности налоговое и таможенное администрирование у нас должны улучшаться более быстрыми темпами. То есть суммы, формируемые трансфертами, у нас находили окончательное пристанище в неэкспортирующей сфере, которая жила и процветала. И здесь государство должно было найти или быстро развивать механизмы их правильного налогообложения, а часть дополнительно собранных налогов направить на развитие инфраструктур, что, как было отмечено выше, повысило бы общую эффективность экономики.

Нельзя сказать, что налоговая политика была всецело неверна, но, вероятно, реформы осуществлялись медленно. Почерпнутые из прошлого уроки демонстрируют, что правительство должно проводить более агрессивную политику экономического реформирования. В Армении рынок должен стать диверсифицированным.

Если сфера строительства непродуктивна и стала одной из причин резкого экономического спада, почему государство значительную часть российского кредита предоставило именно строительным организациям?

Прежде всего, отметим, что если в квартире вспыхивает пожар из-за неисправности определенных приборов, первой краткосрочной задачей становится тушение пожара, потом уже исправление неисправного прибора, иначе пожар уничтожит все имущество. Именно этот принцип был заложен в нашей краткосрочной антикризисной программе. При этом мы содействовали как сфере строительства, так и потребителю, выдавая ипотечные кредиты посредством новосозданной кредитной организации.

В действительности же государство не выделяло средств из российского кредита непосредственно строителям. Были компании, уже завершающие строительство объектов, но не способные сделать это из-за отсутствия оборотных средств, банки же не соглашались выдавать им средства, а если и давали кредиты — то по высоким процентным ставкам. Государство представило гарантии нескольким строительным организациям, благодаря чему кредиты им были выданы по сравнительно меньшим (чем при отсутствии гарантий) процентным ставкам. Тем самым, выиграли три стороны: банки – потому что разместили средства, компании – потому что возобновили строительство и создали рабочие места, государство – обеспечив рост ВВП, а также ослабив социальную напряженность, поскольку собственники строящихся домов – граждане.

По Вашему мнению, возможно ли восстановление экономики Армении — за среднесрочный период достигнуть результатов предкризисных лет?

Я уверен, что наша экономика восстановится, и будут достигнуты показатели предыдущих лет. Во-первых, наша экономика зависит от мировых и региональных развитий, которые сигнализируют о стабилизации и развитии. Экономический спад в Армении в этом году дошел до самого низкого уровня – в будущем году прогнозируем 1,2 процентный экономический рост, учитывая, что и в России предполагается почти 1,5-процентный рост, а наша экономика теснейшим образом связана с российским рынком. Региональные прогнозы Международного валютного фонда, HSBC Group и Азиатского банка также оптимистичны.

Каким образом правительство прогнозирует восстановление финансового баланса при резком уменьшении трансфертов, и какое воздействие имело на Армению уменьшение количества трансфертов?

Трансферты действительно имеют большое значение для экономики Армении, причем они довольно равномерно распределяются в экономике, снижая поляризацию общества. Получаемые в Армении трансферты ежегодно доходят до 13-14 процентов ВВП. Однако в этом году трансферты сократились почти на 30 процентов, что говорит о падении доходов общества. И чтобы компенсировать обусловленный трансфертами спрос, одной из задач правительства стало привлечение средств из внешнего мира для инъецирования в экономику и стимулирования тем самым спроса. В этом плане, полагаю, правительству удалось с помощью Международного валютного фонда, правительства России, Всемирного банка, Азиатского банка развития, других доноров определенным образом компенсировать падение объемов трансфертов. В итоге в этом году по бюджету больше средств было инъецировано в экономику, чем государство собрало из экономики посредством налогов, вследствие чего ожидается 7-процентный дефицит, вместо предусмотренного 1-го процента.

В Армению сегодня входит несравнимо меньше средств, чем раньше. Не следует ли, на Ваш взгляд, Центральному банку в этих условиях пересмотреть свою денежно-финансовую политику, в частности, создать новые механизмы кредитования малого и среднего бизнеса?

В действительности, главной задачей ЦБ является стабильность цен, что в нашем случае закреплено законом, и именно посредством этого ЦБ способствует экономике. ЦБ достигает своей цели посредством своей денежно-кредитной политики, чем прямо пользуются участники финансового рынка и уж потом посредством их — реальный сектор. Говоря о том, чтобы ЦБ пересмотрел свою политику и предоставил прямую помощь субъектам малого и среднего бизнеса, в то же время должны учесть, что это не так уж поощряется, поскольку в рынок входит довольно много несуразицы. Опыт стран показал, что даже в качестве антикризисного инструмента более эффективно, чтобы правительство оказало поддержку субъектам малого и среднего бизнеса, а ЦБ в этом процессе содействовал правительству – своим расширительным поведением, то есть снизил бы процентные ставки. Мы следовали именно этому опыту. По-моему, Центральный банк еще некоторое время должен держать на низком уровне свой основной инструмент — процентную ставку, а правительство проводить политику поддержки малого и среднего бизнеса. Если ЦБ, в свою очередь, станет проводить ту же политику – то есть то, что делает правительство, то программы двух органов войдут в конфликт. Полагаю, что ЦБ и правительство особенно в период кризиса должны проводить строго согласованную политику.

Какие меры поддержки и стимулирования экспорта предусматривает предпринять в 2010 году правительство страны?

Предприниматели, занимающиеся экспортом, стимулируются и сегодня. При экспорте предприниматель освобождается от уплаты таможенной пошлины или другой платы, и ему возвращается выплаченный НДС. Кроме того, для предпринимателей, импортирующих для организации производства дорогостоящее оборудование, на 3 года откладывается уплата НДС. Тем не менее, нахожу, что ныне одним из лучших механизмов будет совершенствование системы хозяйствования, и, прежде всего, — реформа налогового и таможенного администрирования. Премьер держит под пристальным контролем этот вопрос. Пока не последуют изменения в налоговой и таможенной политике, экономическая среда не улучшится. И какие бы средства стимулирования экспорта ни были придуманы, они могут стать мертворожденными, если во внутренней экономике продолжают оставаться структурные проблемы.

По бюджету 2010-го года не предусматривается повышение зарплат и пенсий. Каковы гарантии, что в будущем году не будет инфляции и население сможет сохранить свою платежеспособность?

Прежде всего, не следует связывать инфляцию с покупательской способностью – наша платежеспособность измеряется повышением цен. Отмечу, что одной из антикризисных мер мы выбрали полное выполнение всех предусмотренных бюджетных социальных расходов без какого-либо сокращения. Если в этом году ценовой рост ожидается в пределах 5-5.5 пунктов, а в будущем году поставлена цель обеспечить 4 +/- 1.5 процента, то можем сказать, что реальный уровень социальных расходов, или, говоря по-иному, покупательская способность этих сумм, по меньшей мере, сохранится на предкризисном уровне.