Инфляция в Армении «благополучно» нейтрализовала январский рост трансфертов

В январе наш северный сосед, Россия, еще более «укрепил» свои позиции по линии «наших» трансфертов — внешних денежных переводов некоммерческого характера физическим лицам, осуществляемым через банковскую систему Армении.

В динамике трансфертов из России за последние годы налицо явный прогресс. Так, в сравнении с январем 2010 года, в отчетном месяце текущего года их объем увеличился на $21,4 млн. или более чем в полтора раза (на 54,5%).

Если же январь текущего года сравнить с аналогичным месяцем прошлого года, то опять-таки неплохие показатели – рост на $8,2 млн. или же на 15,7%. Нелишне отметить, что одновременно с этим поток трансфертов из ряда стран замедлился, и даже сократился. Правда, минусовые значения не такие уже значимые. Так, к примеру, объем трансфертов из Украины уменьшился на $0,1 млн. (или же на 10,1%).

В целом же, мощный приток денежных переводов из России с лихвой скомпенсировал эти сокращения и обеспечил прирост общей суммы трансфертов на $8,0 млн. Если взять для сравнений конкретно январь месяц, то с 2010 года удельный вес России в общем объеме трансфертов последовательно возрастал и в нынешнем году достиг рекордного значения в 80,9%.

Положительная роль трансфертов для нашей экономики очевидна, и теперь ее никто, даже высокопоставленные чиновники, не оспаривает. Понятное дело, без солидной денежной помощи извне финансовое состояние сотен тысяч семей было бы гораздо худшим, чем теперь. Но каждый эффект имеет свой дефект. По сути, доход этот — результат труда наших гастарбайтеров на чужбине, и он не создал адекватное себе количество товаров и услуг на родине.

В итоге, «избыточный», за счет трансфертов, платежеспособный спрос населения изрядно подпитывает импорт. Ведь местная промышленность и сельское хозяйство на современном этапе не обеспечивают по объему платежеспособный спрос на производимые ими товары.

Даже по тем товарам, по которым соответствующие отрасли отечественной промышленности вроде бы «нормально» функционируют, доля импорта высока. По ряду продуктов сельское хозяйство не обеспечивает полностью потребности как перерабатывающей промышленности, так и населения. Приведем данные импорта ряда сельскохозяйственных продуктов за прошлый год.

Начнем с животноводства, для которого за последние годы характерны негативные тенденции, и птицеводства. Итак, говядины импортировано на сумму $25,8 млн., свинины – почти на $15,0 млн., мяса домашней птицы – свыше $49,1 млн. (!).

Только лишь по указанным трем товарам годовая сумма импорта уже превышает объем январских трансфертов почти на $15 млн. Добавим к перечисленным продуктам сыры (производителей которых у нас в стране насчитывается несколько десятков!), с импортом в $5,6 млн. Перейдя от животноводства к растениеводству, отметим, что в прошлом году было ввезено картофеля на сумму $5,1 млн., тривиального лука репчатого с чесноком – на $5,2 млн.

Естественно, автор этих строк «огласил» далеко не весь список завозимых продуктов растениеводства и животноводства. Причем не экзотичных даров природы, наподобие бананов и ананасов, а заметим, самой обычной продукции. Которая, хотя и производятся у нас, но мы все же импортируем ее, причем в изрядном количестве. Согласимся, что подобная ситуация абсурдна для страны, где ровно треть населения проживает в сельской местности, и занимается тем же животноводством и растениеводством.

Вроде бы простейший товар – водка, и, на первый взгляд, не имелось препятствий для доминирования отечественной продукции на местном рынке. Но и там ее позиции за последнее десятилетие серьезно ослабли. Точно в таком же состоянии табачная отрасль.

Вместе с тем нужно признать, что ощутимый рост трансфертов не способствовал позитивным сдвигам в динамике розничного товарооборота. Как известно, физический объем последнего в январе текущего года, в сравнении с январем прошлого года, сократился на 0,2%.

Между тем, трансферты, если сопоставить их с объемом розничного товарооборота, величина довольно значительная. Здесь нужны две оговорки относительно взаимно компенсирующих факторов. Понятное дело, через банки переводится лишь часть трансфертов, как таковых. Так что в реальности сумма их больше показателя банков.

С другой стороны, не вся сумма полученных извне денег тратится на приобретение товаров, часть идет на оплату услуг и тому подобное. С учетом этих факторов, сопоставление трансфертов, переведенных через банки, с объемом розничного товарооборота выглядит более или менее корректно.

Так вот, в январе сумма трансфертов по отношению к объему розничного товарооборота за тот же месяц превышает планку в 40% (!). Несомненно, это довольно высокое соотношение, наглядно иллюстрирующее потенциальную роль трансфертов в формировании платежеспособного спроса населения.

В этой связи возникает вопрос: почему же заметный рост трансфертов, намного опережающий инфляцию (индекс в январе – 104,8%), причем на фоне столь же опережающих темпов роста среднемесячной номинальной заработной платы (107,4%), не способствовал позитивным сдвигам в динамике розничного товарооборота?

Гипотез множество, от возможной неточности данных официальной статистики до фатального влияния предновогодних (декабрьских) расходов на январскую продажу товаров. Но наиболее вероятный вариант ответа следующий: заметное, в двузначных цифрах, подорожание ряда важнейших продуктов питания привело к сокращению физического объема их продаж.

Так, если за год хлебопродукты подорожали «слегка» — на 2,4%, то мясопродукты резко подскочили по цене – на 10,1%, масло животное и растительное – в среднем на 12%, овощи и картофель – на 11,5%, сахар – на 33,7%. К тому же граждане стали больше тратить на чай и особо популярный у жителей Армении кофе, стоимость которых в среднем возросла на 19,9%.

Вне сомнения, на динамику физического объема розничного товарооборота оказало свое негативное воздействие и резкое подорожание ряда важнейших платных услуг, в том числе в принципе незаменимых. В частности, в среднем на 18% возросла стоимость медицинского обслуживания, на 8,3% — общественного питания, на 17,5% — юридических и банковских услуг.

Таким образом, инфляция «благополучно» нейтрализовала январский рост трансфертов и свела к нулю часть их прироста.