New York Times: Память о прошлых злодеяниях не зависит от правового клейма

NEWS.am представляет статью Генаэлья Меттро, специалиста по международному праву, под названием «Самое трудное слово». Автор приводит свои рассуждения о геноциде:

В то время как Палата представителей США в скором времени может рассмотреть резолюцию, которая называет геноцидом преступления, совершенные турками против армян в 1915 г., сербский парламент недавно принял резолюцию, которое представляет собой как бы извинение за убийство боснийских мусульман в Сребренице в июле 1995 года, но воздерживается от каких-либо упоминаний о «геноциде».

В обоих случаях оказывалось сильное политическое давление с целью воспрепятствовать принятию резолюций — или, по крайней мере, снять оттуда любое упоминание о геноциде.

Сторонники этих резолюций думают, что юридическая точность имеет важное значение для установления истины о том, что произошло, и что геноцид является преступлением, которое наилучшим образом характеризует то, что случилось с армянскими и боснийскими жертвами.

Те, кто против таких усилий, утверждают, что, хотя преступления и могли быть совершены, они не имели геноцидальный характер. Эти люди опасаются, что, называя эти преступления геноцидом, можно оставить неустранимое пятно на истории своего народа. Сейчас время для обеих сторон за рамками закона искать средства для решения вопроса, разделяющего их.

Резолюции в США и Сербии отражают законные требования установить историческую истину — то, что Милан Кундера назвал «борьбой памяти против забвения». Но память о прошлых злодеяниях не зависит от правового клейма, который ставится на них. Что должно быть запротоколировано и о чем нужно помнить, так это реальные факты, характеризующие их,— в этих двух случаях убийство или попытка убийства нации.

Стремясь заручиться поддержкой международного права, политический процесс за спиной этих резолюций осуждает себя за бесплодный или вызывающий разногласия результат. Парламентские дебаты — это не судебные экспертизы, которые позволяют делать убедительную правовую оценку, необходимую для того, чтобы дать правовую характеристику историческим событиям. Сербская резолюция задумана как акт политического и национального раскаяния, тогда как предложенная в США резолюция — это запоздалое признание серьезной исторической ошибки.

Никто не отрицает силу и символизм слова «геноцид» для жертв, для которых это выражение, возможно, отражает весь ужас их страданий. Тем не менее, предположение, что преступления такого рода могут быть правильно запротоколированы только в том случае, если на них есть это клеймо, не выдерживает никакой критики. В конце концов, на Нюрнбергском процессе в отношении преступлений нацистского режима против евреев Европы и других были назначены наказания как за преступления против человечества и за военные преступления, а не за геноцид.

Предположение, что такие юридические понятия, как геноцид, могут адекватно оценить и отразить всю сложность таких исторических событий, может быть поставлено под сомнение. Международное уголовное право, которое включает и понятие геноцида, предусматривает способы для криминализации поведения лиц, принимавших участие в массовых злодеяниях, а не для вынесения решений по историческим вопросам.

Даже если бы закон и мог это делать, он, по всей вероятности, оказывал бы некоторую поддержку обеим сторонам, и поэтому способствовал бы тому, чтобы процесс заживления исторических ран оказался в вызывающем разногласия этническом или религиозном застое, вместо того чтобы помочь решить вопрос.

Споры вокруг использования слова «геноцид» заставили нации стать заложниками правового вопроса, который они никак не могут решить. Для них, скорее всего, будет лучше, если они сосредоточатся на том, чтобы зафиксировать и признать факты, которые являются неоспоримой исторической истиной, и отложить дебаты по поводу юридической квалификации этих событий на другой день. Будущие поколения турок и сербов были бы признательны за то, что их освободили от бремени объясняться, защищаться или приводить доводы в связи с преступлениями, за которые они не несут ответственности.

Однако для достижения этой цели необходимо, чтобы в обеих резолюциях не осталось и тени сомнения в том, что убийства армян в Турции и боснийских мусульман в Сребренице были зверствами, совершенными во имя вредной идеологии лицами, которые пользовались поддержкой местных или государственных властей. Хотя сербская резолюция и дает основания для надежды, она не достигла этого идеала, поскольку она, хотя и признает преступления, но уклоняется от обсуждения их причин. Кроме того, уклонение от использования слова «геноцид» не должно служить средством для продвижения ложной идеи морального равенства между преступлениями, совершенными обеими сторонами.

Если резолюции будут соответствовать этим стандартам, они подведут черту под этими болезненными историческими событиями и смогут способствовать тому, чтобы память об этих событиях скрепляла, а не разделяла.