Виктор Согомонян: Поезд ушел

Вопрос прямого участия НКР в переговорах по урегулированию карабахского конфликта сегодня стал одним из самых обсуждаемых в политической повестке дня. Представители различных партий, эксперты и журналисты выносят его на обсуждение практически ежедневно. Более того, стало модным упоминать в этом контексте «негативную роль» второго президента Армении Роберта Кочаряна, якобы вытеснившего Карабах со стола переговоров. При чем часто это делают люди малоприметные во всех отношениях и весьма далекие от Карабаха практически и эмоционально.

Обратимся к истории (кстати – общеизвестной) и попытаемся ответить на вопрос: когда и каким образом участвовали представители НКР в переговорном процессе?

24 марта 1992 года в Хельсинки на так называемой «дополнительной встрече» Совета СБСЕ (прежнее название ОБСЕ) было принято известное решение о проведении мирной конференции между сторонами карабахского конфликта. Белоруссия выразила готовность организовать эту конференцию в своей столице, откуда и берут свое название как Минский процесс, так и Минская группа ОБСЕ. В девятом пункте упомянутого решения отмечалось: «Избранные и другие представители Нагорного Карабаха будут приглашены на Конференцию ее Председателем в качестве заинтересованных сторон после консультаций с участвующими в Конференции государствами». Под «избранными и другими представителями» понимались, с одной стороны, представители вновь избранного Верховного Совета НКР, с другой — по версии Азербайджана — представители азербайджанской общины Нагорного Карабаха.

Как известно, Минская конференция не состоялась: это был период активных военных действий, и то армянская, то азербайджанская сторона, исходя из актуального положения дел на фронте, не соглашались сесть за стол переговоров. В этих условиях было принято решение о создании рабочей группы, которая займется подготовкой конференции. Новосозданная Минская группа в период с июня по сентябрь того же года провела в Риме пять встреч между сторонами. Представители НКР — Роберт Кочарян, Грант Хачатрян и Борис Арушанян — участвовали на встречах с третьего этапа. Однако Баку продолжал отказываться от признания НКР стороной конфликта, называя делегацию Нагорного Карабаха представителями армянской общины. В подтверждение этого подхода они настойчиво включали в состав своей делегации тогдашнего мэра города Шуши Низами Бахманова как представителя азербайджанской общины Нагорного Карабаха. Решения Лиссабонского Саммита ОБСЕ 1996 года только усилили серьезные разногласия между сторонами конфликта относительно формулировок по формату переговоров, результатом чего стало полное прекращение переговорного процесса в вышеупомянутом формате с 1997 года.

По сути, на протяжении этих лет безуспешно обсуждалось единственное предложение, выдвинутое российской стороной (сопредседателем МГ ОБСЕ Владимиром Казимировым), которое не предполагало комплексного урегулирования и не обращалось к определению статуса НКР, а было направлено лишь на устранение последствий конфликта – возвращение беженцев, определение демаркационных линий и т.п. За указанный период времени лишь однажды (в 1993 году) были проведены отдельные переговоры между фактическим главой НКР – председателем ГКО Робертом Кочаряном и президентом Азербайджана Гейдаром Алиевым, однако эта встреча носила негласный характер и не предполагала продолжение переговоров в этом формате. Еще одна встреча с участием президентов Армении, Азербайджана и НКР прошла в Москве, кажется, в 1995 году, при посредничестве министра иностранных дел РФ А. Козырева. Однако этот формат так же не получил продолжения.

Таким образом, формат переговоров с участием представителей НКР прекратил существование еще за год до избрания Роберта Кочаряна президентом Армении. А встречи президентов Армении и Азербайджана и переговоры между ними периодически организовывались еще с 1990 года параллельно Минскому процессу: Левон Тер-Петросян вел переговоры и с Аязом Муталибовым, и с Абульфазом Эльчибеем, и с Гейдаром Алиевым. Более того, они сопровождались активными контактами представителей президентов РА и АР Ж. Липаритяна и В. Гулузаде (в период с 1995-1996 гг. состоялось 11 таких встреч). Практика проведения переговоров между президентами Армении и Азербайджана по урегулированию конфликта была продолжена и после избрания Р. Кочаряна, с той существенной в контексте данного вопроса разницей, что по требованию нового президента РА сопредседатели МГ ОБСЕ стали в обязательном порядке (за редким исключением) посещать НКР и проводить переговоры с представителями официального Степанакерта. Кстати, самым значительным документом, принятым с участием НКР, является соглашение о прекращении огня от мая 1994 года, закрепленное подписью министра обороны НКР. Эта подпись была обязательным условием согласия карабахцев на прекращение огня.

Повторюсь: это факты общеизвестной истории. Прежде, чем трепаться о переговорном процессе, «ошибках Кочаряна» и их «гениальном» исправлении, просто следовало бы получше ознакомиться с вопросом. К партийным функционерам это относится в первую очередь.

Теперь два слова относительно вовлеченности НКР в процесс урегулирования.

В первую очередь, надо понять что из себя представляет процесс урегулирования, как таковой.

1. Это деятельность сопредседателей МГ ОБСЕ. Их поездки в регион, встречи и обсуждения вопросов урегулирования с президентами РА, НКР и АР, согласование позиций, подготовка предложений и т.д. То есть, усилия по выработке взаимоприемлемого решения в контексте со всеми тремя фактическими сторонами конфликта.

2. Это формат встреч президентов РА и АР, а так же министров ИД по поручениям президентов. Кстати, было бы странным, если бы посредники не пытались использовать международные форумы для организации таких встреч, коль физически президенты там находятся. 3. Это миссия ОБСЕ по мониторингу режима прекращения огня, которая работает в тесном взаимодействии с властями Армении, Карабаха и Азербайджана.

Таким образом, фактический процесс урегулирования в постоянном режиме протекает в трех плоскостях: два переговорных процесса и усилия по сохранению режима прекращения огня посредством мониторинга. НКР прямо вовлечена в посреднические усилия сопредседателей МГ и действия спецпредставителя действующего председателя ОБСЕ. НКР напрямую не вовлечена в формат встреч президентов РА и АР. Здесь интересы НКР отстаивает президент Армении, согласовывая свои действия с президентом НКР. И это всем хорошо известно. Даже Роберт Кочарян, имея статус первого президента НКР, категорически отвергал возможность замещения НКР в формате встреч президентов. Всегда подчеркивалось, что ничего не может считаться окончательно согласованным без согласия Карабаха, и что конечный документ должен быть подписан и представителем НКР. Фактически, применяется известная в международной практике техника непрямых переговоров. Так что, НКР, по сути, вовлечена в переговорный процесс, однако в несколько урезанном объеме. Конечно надо стремиться к полноценному и прямому участию Степанакерта во всех процессах и очевидно, что все три президента РА добивались этого. Идеальным был бы формат прямых переговоров НКР и Азербайджана, который правильнее бы отражал природу конфликта и содержал бы в себе больший потенциал результативности. Понятно, что Азербайджан акцентируется на переговорах с Арменией для обоснования подхода урегулирования в рамках принципа территориальной целостности. Дескать, это территориальные претензии Армении, с ней мы и говорим. В переговорах с НКР им видится угроза усиления восприятия принципа самоопределения в представлениях международного сообщества о сути конфликта. Возможно, в самом начале конфликта это имело какое-то значение. Уверен, что сейчас Азербайджаном инерционно переоценивается значение формата переговоров в контексте избирательной применяемости международных принципов. Сегодня всем все и так понятно. Как говорится, поезд ушел. Факт успешного функционирования НКР как независимого государства (хоть и не признанного) в течении уже 19-ти лет вполне достаточен для понимания необратимости процесса. Прагматичнее вести переговоры в форматах, нацеленных на результат.