Карабахский вопрос в контексте кавказского фронта мировой геополитики

В последнее время ажиотаж вокруг урегулирования азербайджано-карабахского конфликта снова усилился. Практически каждый день, особенно в преддверии какой-либо встречи, начинается целый цикл комментариев, прогнозов и предсказаний относительно будущих событий. Зачастую эти предсказания попросту повторяют дезинформацию, обильно выдаваемую азербайджанской стороной относительно сдачи каких-то или всех территорий вокруг бывшей НКАО, возвращения азербайджанцев и т.д.

Подходы азербайджанской стороны вполне понятны. Они имеют как чисто прагматическую, так и психологическую сторону. Что касается прагматической стороны, то здесь налицо попытки посеять семена раздора в армянской среде, как в самом обществе, так и во взаимоотношениях между Арменией, Арцахом и Диаспорой. Что касается психологической стороны, то здесь налицо комплекс побежденного и создание виртуальной картины мироощущения, основанной на подмене действительного желаемым. Именно последний аспект и делает дезинформацию безальтернативным для Азербайджана направлением деятельности, и именно в таком духе соседнее государство и будет руководствоваться в обозримом будущем.

Однако для получения более точной картины необходимо в качестве базы для анализа принять дедуктивный метод и рассматривать азербайджано-карабахское урегулирование в первую очередь в контексте более широкого геополитического пласта, в частности, кавказской геополитики. Геополитика Кавказа является одним из основных фронтов мировой геополитики, где решаются ряд вопросом глобального характера. Кавказ также предстает составной частью более крупного геополитического пространства, включающего Ближний Восток, Центральную Азию, а также российский Северный Кавказ и Поволжье.

В вышеуказанном геополитическом пространстве имеет место достаточно интенсивная конкуренция и соперничество между глобальными игроками, а также региональными державами. При этом ставки весьма велики. В целом, для Запада, в частности для США, укрепление позиций в данном регионе и обладание контрольным пакетом влияния в данном регионе является гарантией укрепления однополярного миропорядка. Для таких глобальных игроков, как Россия и Китай недопущение американского сценария является основой для создания многополярного миропорядка, где на глобальной арене наряду с США в качестве полюсов будут представлены, как минимум, Россия и Китай.

Одним из ключевых регионов в данном соперничестве предстает Центральная Азия. Дело в том, что именно Центральная Азия является тем регионом, который дает возможность осуществлять действенный контроль над двумя основными геополитическими конкурентами США – Китаем и Россией. Для Китая, например, по стратегическим соображениям более выгодно наладить поставки нефти и природного газа из Центральной Азии, с которой у него общая граница, чем из Персидского залива, Африки или Латинской Америки, проходы к которому фактически находятся под контролем ВМС США. В Поднебесной понимают, что сориентировав центральноазиатский нефтяной рынок на Китай, Пекин сумеет минимизировать свою энергетическую зависимость от регионов, пути к которым контролируются США и таким образом уменьшить уязвимость страны в целом со всеми вытекающими из этого последствиями.

Однако важность Центральной Азии не исчерпывается лишь энергетической составляющей. Центральная Азия позволяет выйти к такими уязвимыми для Росси и Китая регионами, как Поволжье и Синцзянь. Поэтому потеря влияния в данном регионе в перспективе чревата не только потерей Россией и Китаем статуса великой глобальный державы, но в дальнейшей перспективе в их трансформацию из субъекта геополитики в объект.

Очевидно, что ни Москва, ни Пекин не заинтересованы в непосредственном соприкосновении регионами, находящимися под контролем соперничающей или конкурирующей силы. На данном этапе наиболее действенным и реальным механизмом недопущения этого является поддержание существующего баланса сил в Центральной Азии и на Южном Кавказе. На сегодняшний день в этих регионах ни один из глобальных игроков не обладает контрольным пакетом влияния. Такое положение дел позволяет достичь ряд важных геополитических задач. Самое главное, данные регионы сохраняют своего рода геополитический нейтралитет и выступают в качестве буферов, отделяющих глобальных геополитических игроков от непосредственного контакта в наиболее уязвимых направлениях. На сегодняшний день Россия и Запад в военно-политическом плане непосредственно соприкасаются лишь в океанских просторах Дальнего Востока и на крошечных, с точки зрения глобальной геополитики, отрезках в Прибалтике. Последние не предоставляют собой достаточно прочные плацдармы для изменения баланса сил. В качестве буферных зон выступают такие страны, как Беларусь, Украина, страны Южного Кавказа.

Что касается Китая, то это государство непосредственно соприкасается с Западом в тихоокеанской акватории Юго-Восточной Азии, что достаточно сковывает Поднебесную. Недопущение геополитического доминирования Запада в Центральной Азии дает возможность Китаю создать себе глубокий геополитический тыл и постепенно уменьшить свою уязвимость на юговосточном направлении. В случае же включения Центральной Азии в зону влияния Запада, Китай окажется в геополитических тисках.

В свете вышесказанного, как для Москвы, так и для Пекина поддержание геополитического баланса на Южном Кавказе и в Центральной Азии является стратегически важнейшим императивом.

В данном контексте важную балансирующую роль играет установившаяся между Азербайджаном и Нагорным Карабахом военно-политическая конфигурация. Даже несмотря на геополитическую конкуренцию между США и Россией, поддержание данной конфигурации в жизненно важных интересах обоих глобальных игроков. Китай пока не имеет каких-либо рычагов для вовлечения в кавказскую геополитику.

Рассмотрим стратегические императивы каждой из этих стран в данном вопросе. После распада СССР Южный Кавказ приобрел для Запада стратегически важнейшее значение. Южный Кавказ является единственным на сегодняшний день прямым выходом Запада к Центральной Азии в обход России и Ирана. Южный Кавказ также граничит с Северным Кавказом и северо-западными регионами Ирана. Как для Российской Федерации, так и для Исламской Республики эти регионы являются этнополитически уязвимыми, где любая серьезная нестабильность чревата непредсказуемыми последствиями. Нестабильность на Южном Кавказе, учитывая, например, наличие ряда достаточно многочисленных народов проживающих, как в пределах региона, так и на Северном Кавказе и в Северо-Западном Иране, может перекинуться и в соседние страны. Поэтому поддержание стабильности на Южном Кавказе является важнейшим императивом и для России, и для Ирана. Однако для поддержания действенной стабильности наиболее эффективным механизмом предстает поддержание существующего баланса сил в регионе, как в срезе влияния великих держав, так и во взаимоотношениях региональных государств между собой, в частности в зоне азербайджано-карабахского конфликта.

Установившийся с мая 1994 года военно-политический и территориальный баланс между Нагорно-Карабахской Республикой и Азербайджанской Республикой является одним из составляющих поддержания геополитического нейтралитета в Восточном Закавказье между Арменией, Нагорным Карабахом с одной стороны и Азербайджаном с другой. В случае изменения установившейся конфигурации, в Закавказье может сложиться совершенно новая ситуация, чреватая высокой степенью нестабильности и непредсказуемости. Дело в том, что изменение данной конфигурации, т.е. попросту возврат к ситуации 1988 года, когда Нагорный Карабах был анклавом, полностью окруженным Азербайджаном, практически уничтожит факторность не только Карабаха, но и Армении и таким образом в Восточном Закавказье доминантное положение займет Азербайджан, который является геополитически излишне амбициозным государством.

Эта амбициозность выражается, например, в пропаганде идей тюркизма, в частности, формулы «один народ, два государства» с Турцией, а также амбиций насчет населенных тюркоязычными народностями северо-западные районы Ирана. Понятно, что если не будет баланса в зоне азербайджано-карабахского конфликта, то Азербайджан будет делать опасные геополитические виражи то в одну, то в другую сторону, что может вызвать также нестабильность внутри этого государства, в частности в среде таким компактно проживающих нацменьшинств, как лезгины, аварцы и талыши. Первые два являются одними из основных народов Дагестана, т.е. серьезные проблемы с лезгинами и аварцами в Азербайджане могут всколыхнуть их братьев и в Дагестане, а это уже чревато непосредственным вовлечением России в эти процессы. Тоже самое касается и талышей. В Иране проживает около 2,5-3 млн. талышей, которые также небезразличны к судьбе своих собратьев в Азербайджане, которые находятся под постоянным прессингом Баку. Понятно, что талышский фактор чреват прямым вовлечением Ирана. Очевидно, что прямое вовлечение таких держав, как Россия и Иран создаст совершенно иную ситуацию, чреватую непредсказуемыми последствиями. Ввиду этого, наиболее действенной гарантией поддержания геополитического баланса и нейтральности Восточного Закавказья является поддержание нынешнего военно-политического баланса в зоне азербайджано-карабахского конфликта.

Практически аналогичные интересы имеются и у США. Вашингтону на данном этапе нужна стабильность на Кавказе, особенно на фоне активизации иранского вектора американской политики. Как уже было отмечено ранее, с момента распада Советского Союза Запад рассматривал Южный Кавказ как мост в Центральную Азию в обход России и Ирана. Однако данный коридор слишком уязвим и не может быть единственным надежным выходом в центральноазиатский регион. Поэтому сейчас Западу нужен более надежный выход. Таковым может быть лишь Иран. Поэтому, если Соединенные Штаты сумеют включить Иран в сферу своих интересов, силовым или иным путем, то Вашингтон коренным образом поменяет сложившийся баланс сил не только в регионе, но и можно сказать в мире в свою пользу, и на десятилетия вперед будет держать стратегическую инициативу в собственные руках.

А перед такой перспективной, конечно же, трудно устоять. В данной ситуации США кровно заинтересованы в поддержании стабильности на Кавказе, для создания надежного тыла в развитии американо-иранских отношений. Даже в случае успеха иранской инициативы, в результате чего может кардинально усилиться турецко-азербайджанский фактор, особенно в северо-западных регионах Исламской Республики, Вашингтону будет нужен действенный баланс турецко-азербайджанскому тандему. Одним из ключевых и естественных компонентов данного баланса выступает армянский фактор, состоящий из трех основных компонентов – Республики Армения, Нагорно-Карабахской Республики и армянской Диаспоры. Однако в случае возврата к ситуации 1988 года, армянский фактор полностью нивелирован. Армения и Диаспора, не говоря уже о Карабахе, получат такой военно-политический шок, от которого не сумеют оправиться. Естественно, что подобное развитие ситуации не в интересах США даже в отрыве от иранской геополитики, особенно в свете дрейфа Турции в сторону ислама и тюркизма и опасений относительного этого у ряда ключевых союзников США, таких как, например, Израиль. Очевидно, что поддержание нынешней конфигурации в зоне азербайджано-карабахского конфликта в стратегических интересах США и их союзников.

Получается, что глобальные игроки, даже несмотря на достаточно интенсивную конкуренцию и соперничество заинтересованы в сохранении нынешнего баланса и конфигурации сил в зоне азербайджано-карабахского конфликта.

Давид Бабаян, политолог.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции