«The New York Times»: Каково будущее Армении ввиду российских интересов и европейской интеграции?

NEWS.am приводит статью Дмитрия Тренина под названием «Какая российская империя?», опубликованную в «The New York Times», с некоторыми сокращениями:

Двадцать лет назад в этом месяце Советский Союз – последняя из великих империй 20-го века – начала рушиться после опрометчивого августовского путча 1991 г. В течение двух лет он исчез совсем.

По сравнению с длительной и кровавой кончиной британской и французской империй, распад Советского Союза был удивительно спокойным. Содружество Независимых Государств (СНГ), которое многие ошибочно приняли как новое название для Советского Союза, а некоторые окрестили «свежим изданием Российской империи», выполнило миссию обеспечения того, чтобы распад СССР был одним из самых спокойных и наименее насильственных имперских уходов в истории.

Оно смогло сделать это, потому что Российская Федерация парадоксальным образом сделала и делает мало, чтобы попытаться держаться своего «ближнего зарубежья». У нее было мало ресурсов, чтобы выделить, и никакой воли, чтобы покорить.

Региональные интеграционные органы, которые возникли в постсоветском пространстве, такие, как Таможенный союз Беларуси, Казахстана и России и Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), в которую также входят Армения, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан, были прагматическими соглашениями, которые не могут быть сравниться с ЕС/НАТО или несуществующим СЭВ/Варшавским договором.

Многое было сделано вследствие грузинской войны 2008 г. с формулировкой президента Дмитрия Медведева о российских «зонах привилегированных интересов». Однако сегодня это, можно сказать, включает в себя только два региона – Абхазию и Южную Осетию. Спустя три года после войны на Кавказе ни один из членов ОДКБ не последовал примеру России, чтобы признать независимость абхазской и южноосетинской государственности. В этой части мира суверенитет означает, прежде всего, независимость от Москвы.

Несмотря на ритуальные заявления о том, что СНГ является ее главным приоритетом, Москва явно отказалась инвестировать в создание «лучшего союза». В середине 2000-х гг. «Газпром» резко повысил цены для своих бывших советских клиентов, доведя их до европейского уровня, а российский парламент принял ограничительный закон о гражданстве, положив конец привилегиям для владельцев бывших советских паспортов. Одним ударом бывший Советский Союз прекратил свое существование: «ближнее зарубежье» стало просто «зарубежьем».

Знаменательная незаинтересованность России в ее бывшей империи параллельно сопровождается тем, что другие бывшие советские республики дистанцируются от бывшего имперского центра. Некоторые из них провозгласили о европейском видении или призвании. Другие утвердили мусульманские корни и сосредоточились на окрестных регионах. Третьи ушли в изоляцию.

Спустя 20 лет можно сказать, что сформировалось три различных региона.

Одним из них является новая Восточная Европа: Украина, Беларусь и Молдова. Киев и Кишинев провозгласили европейскую ориентацию, которая пережила смену правительств. Что касается Беларуси, Александр Лукашенко сделал свою страну настолько отличающейся от своих соседей, что он, по сути, положил основание белорусской независимости – то, что ранним белорусским националистам, с их русофобией, возможно, не удалось. Когда белорусы, наконец, скажут свое слово, они, вероятно, тоже выберут Европу.

Другой регион – Южный Кавказ. Некоторые рассматривают его как Юго-Восточную Европу. Тбилиси, безусловно, готова к этому. Дорога Грузии в Европу будет трудной, однако будущее Азербайджана и Армении является еще менее определенным. Как и новая Восточная Европа, Южный Кавказ будет сам по себе еще некоторое время, зажатый между Европейским Союзом, Турцией, Ираном и Россией.

Центральная Азия является третьей новой группировкой. Там «евразийность» относится только к Казахстану из-за его этнического состава и культурного и религиозного многообразия. Остальное – это «Средняя Азия», как однажды назвали ее советские географы: исламское возрождение и близость к Ближнему Востоку и Китаю придали новую форму этой части мира, которая раньше была российскими, а затем советскими задворками.

Наконец, есть сама Россия. Будучи в культурном плане европейской, в политическом плане она не принадлежит к Европе. Она примыкает к Азии, но для многих азиатов она стала несущественной. Она вряд ли может быть интегрирована в Европу и не может или не будет интегрировать других в СНГ.

Как ни парадоксально, это может быть к лучшему. Если российское общество сможет найти силы и волю, чтобы выйти из текущего разобщенного состояния и начать строить постимперскую нацию-государство, Россия найдет свое место на глобальной карте как евро-тихоокеанская страна и будет черпать свою силу из этого.

С умножающимися связями между ЕС, с одной стороны, и Китаем, Индией, Японией, Кореей, с другой,– а Россия и ее соседи посередине,– зарождается новая Евразия, в которой больше не господствует одна держава и которая впервые живет в соответствии со своим географическим названием.