NEWS.am с некоторыми сокращениями приводит статью известного французского романиста и эссеиста, преподавателя в Институте политических исследований Парижа Луизы Ламбриш, которая опубликована во французской «Le Monde»:

Недавнее решение Конституционного совета отклонить закон о криминализации отрицания геноцидов, признанных законом и документально подтвержденных историей, является историческим событием, которое ставит каждого субъекта лицом к лицу со своим сознанием или даже бессознательностью (если не сказать – с бессознательным). Это событие, о значении которого, как мне кажется, нужно достаточно поразмышлять, в действительности должно пригласить всех позиционировать себя и выбрать свой лагерь вне своих личных мнений, так как это является вопросом, представляющим общественный интерес.

Что до меня, это решение кажется мне очень серьезным в том смысле, что во имя «свободы выражения мнений», которой я публично пользуюсь здесь, оно поднимает вопрос об отношениях, которые Конституционный совет поддерживает с решениями, принятыми международными уголовными судами, подрывая историческую правду, которую наследует сегодняшнее молодое поколение, и юридически одобряя все формы отрицания во имя свободы.

Действительно, если Конституционный совет поступает логично, то это решение, которое также является символическим актом, должно было побудить его отменить и закон Гейссо. Ибо он не может одновременно отказаться от этого законопроекта и поддержать закон, осуждающий отрицание, не проявив при этом непоследовательности и даже противоречивости. С этим противоречием должен еще столкнуться законодательный разум, если только не будет поддерживать свободу, прежде всего, как свободу не думать (которая, конечно же, существует, однако хотят, чтобы она, если это возможно, не стала законом в стране, которая гордится великими мыслителями).

В этом смысле, какими бы ни были опубликованные на протяжении десятилетий исследования и дебаты, поднятые в этих исследованиях, мы не можем до сих пор сказать, что люди начали думать о геноциде как о чем-то реальном, о его специфичности и радикальном отличии от обычных войн.

С моей точки зрения, — в отношении этого события я спрашиваю себя, кого оно может порадовать, — решение Конституционного совета утверждает победу Робера Фориссона и Ноама Хомского, который, если законодатель имеет хорошую память, защищал этого историка-отрицателя «во имя свободы слова». Насколько мне известно, историки не могут свободно отрицать факты, которые, как все знают, упрямы. Напротив, историки призваны обдумать их насколько возможно точно и задокументировать, восстанавливая их логику. Если же уничтожение европейских евреев изменило что-то в западной истории, то именно в отношении этого вопроса нужно суметь обдумать то, чем является человеческий субъект, стоящий перед геноцидальным, групповым, все еще групповым ужасом – ужасом, утверждающимся в самом языке, который, не подавая виду, а также зачастую фальсифицируя историю и увлекая за собой толпы, снимает запрет убивать, давая волю деструктивным импульсам, которые обитают в человеке.

Нужно полагать, что этот вопрос не был в психическом плане включен в умы членов Конституционного совета, которые, предполагается, должны обеспечивать соблюдение наших универсальных ценностей – ценностей, которые тоже предполагают обдумывание реальности, поскольку она – специфически человеческое явление. Нужно полагать, что они не просчитали возможные последствия своего решения, разрешающего нынешнему молодому поколению, искушенному отрицанием существования газовых камер, впредь громко провозглашать – а некоторые уже это делают, – что евреи все придумали и что все это, в конечном счете, «миф». Да, это удобный способ избавиться от данного вопроса.

Мне кажется очевидным, что, если бы Германия осмелилась принять такое решение, многие французы, всегда готовые давать уроки, крайне возмутились бы. Поскольку закон Гейссо пока не отменен, я надеюсь, что имеющееся сегодня возмущение поднимет французские массы, которые не хотят жить во Франции, являющейся отрицателем, которой Конституционный совет во имя свободы отныне разрешил рассматривать геноциды как мелочи истории. Во Франции, получившей разрешение свободно и конституционно выражать оскорбления в адрес евреев, армян, боснийцев, хорватов, сербов, имевших мужество бороться с Милошевичем, которые живут на нашей земле.

Выбор, разумеется, сложный. Отклонить этот законопроект и сохранить закон Гейссо – значит дать понять, что к евреям проявляется особое отношение, – правда, что у них, к сожалению, есть такая привычка, – и это может только обострить антисемитизм. Решение, которое мне кажется разумным, заключается в том, чтобы одобрить этот законопроект для того, чтобы попытаться обдумать то, что, очевидно, остается трудным для большинства, в частности, значение уничтожения евреев Европы в истории и то, в чем другие политики, не будучи похожи, все же идеологически и практически сравнимы с политикой, проводившейся нацистской Германией в сотрудничестве, в частности, с французским государством.

^[1]

^[2]

^[3]

^[4]

^[5]