NEWS.am приводит интервью французского писателя и философа Бернар-Анри Леви, которое он дал журналу «Nouvelles d`Arménie»:

Какова была Ваша первая реакция на новость об этой победе?

Великая радость. Очень большая. Потому что в последние дни я поневоле стал опасаться худшего. Турки оказывали такое давление! И небольшая группа историков! И Бадентер! Когда сенаторы слушали меня на той неделе, я был поражен наличием у некоторых из них тревоги и смятения, которые вся эта кампания вызвала. Они были убеждены, конечно. Но в смятении. И я покинул их с непонятным страхом, опасением. Все не было разыграно. И потому было так важно сохранить мобилизованность до конца.

Были ли Вы удивлены враждебностью СМИ к закону и агрессией, которую он вызвал у некоторых людей? Как Вы это объясните?

Да, конечно, все это довольно загадочно. А турки. Для них было бы намного проще перевернуть эту страницу. Оплакать эту историю, которая приводит их в бешенство. Да, изгнать хотя бы разок этот ужас, который у них вызывает память и который блокирует доступ к себе самому и к своему будущему. Все большее число представителей интеллигенции, журналистов, просто людей понимают это. Но их по-прежнему меньшинство, и поэтому это крайне тревожно. Что касается других, французского лобби противников этого закона, то это еще более странно. Для чего, в конце концов, это неистовство? Эта кампания? Эта страсть? И эта недобросовестность? Иметь мнение – это одно. Выражать его – почему бы нет? Но бороться в такой манере, как будто это касается их собственной судьбы, их спасения, спасения их страны, принять это на свой счет, как это делал Пьер Нора – при всем при этом почтенный историк, – то в этом есть что-то, что мне непонятно… У меня нет объяснений.

Что Вы ждете от этого текста?

То, что я всегда говорил: чтобы он позволил историкам работать, наконец, в покое. В спокойствии. Без давления. Без загрязнения. Ибо отрицание – это реальное загрязнение умов. И, по крайней мере, во Франции климат изменился.

^[1]

^[2]

^[3]

^[4]

^[5]